Михаил Шолохов

Русский советский писатель, журналист и киносценарист. Военный корреспондент. Полковник. Шолохов — третий после И. Бунина и Б. Пастернака лауреат Нобелевской премии по литературе за роман «Тихий Дон» за 1965 год — «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время», Сталинской премии первой степени, Ленинской премии. Действительный член АН СССР. Дважды Герой Социалистического Труда.

10 цитат из его произведений:
— Горько и обидно, что какие-то слизняки правят страной. Безволие, слабохарактерность, неумение, нерешительность, зачастую простая подлость — вот что руководит действиями этого, с позволения сказать «правительства». «Тихий Дон»
— Полковник немного знал историю; рассматривая казаков, он думал о том, что не только этим варварам, но и внукам их не придется идти в Индию под командованием какого-нибудь нового Платова. После победы над большевиками обескровленная гражданской войной Россия надолго выйдет из строя великих держав, и в течение ближайших десятилетий восточным владениям Британии уже ничто не будет угрожать. А что большевиков победят — полковник был твердо убежден. Он был человеком трезвого ума, до войны долго жил в России и, разумеется, никак не мог верить, чтобы в полудикой стране восторжествовали утопические идеи коммунизма… «Тихий Дон»
— Дорога-то у нас одна, да едут все по-разному… «Тихий Дон»
— Земля — она как баба: сама не дается, ее отнять надо. «Тихий Дон»
— Народу правда нужна, а ее все хоронют, закапывают. Гутарют, что она давно уж покойница. «Тихий Дон»
— Умный и с дураком умный, а дурак и с умным вечный дурак. «Поднятая целина»
— А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались, нравственно искалеченные. Это назвали подвигом. «Тихий Дон»
— Только одного он, дурак, не мог сообразить: перед тем как идти ему руку прикладывать, он, чтобы распалить себя, минут десять перед строем ругался. Он матерщинничает почём зря, а нам от этого легче становится: вроде слова-то наши, природные, вроде ветерком с родной стороны подувает… Знал бы он, что его ругань нам одно удовольствие доставляет, уж он по-русски не ругался бы, а только на своём языке. Лишь один мой приятель, москвич, злился на него странно. «Когда он ругается, — говорит, — я глаза закрою и вроде в Москве, на 3ацепе, в пивной сижу, и до того мне пива захочется, что даже голова закружится». «Судьба человека»
— Свои неписаные законы диктует людям жизнь. «Тихий Дон»
— Плохая воля все-таки лучше хорошей тюрьмы. «Тихий Дон»