Михаил Зощенко — Тормоз Вестингауза: Рассказ

Главная причина, что Володька Боков маленько окосевши был. Иначе, конечно, не пошёл бы он на такое преступление. Он выпивши был.

Если хотите знать, Володька Боков перед самым поездом скляночку эриванской выпил да пивком добавил. А насчёт еды — он съел охотничью сосиску. Разве ж это еда? Ну, и развезло парнишку. Потому состав сильно едкий получается. И башку от этого крутит, и в груди всякие идеи назревают, и поколбаситься перед уважаемой публикой охота.

Вот Володя сел в поезд и начал маленько проявлять себя. Дескать, он это такой человек, что всё ему можно. И даже народный суд, в случае ежели чего, завсегда за него заступится. Потому у него,— пущай публика знает,— происхождение очень отличное. И родной дед его был коровьим пастухом, и мамаша его была наипростая баба…

И вот мелет Володька языком,— струя на него такая нашла,— погордиться захотел. А тут какой-то напротив Володьки гражданин обнаруживается. Вата у него в ухе, и одет чисто, не без комфорта. И говорит он:

— А ты,— говорит,— потреплись ещё, так тебя и заметут на первом полустанке.

Володька говорит:

— Ты моё самосознание не задевай. Не могут меня замести в силу происхождения. Пущай я чего хочешь сделаю — во всём мне будет льгота.

Ну, струя на него такая напала. Пьяный же.

А публика начала выражать своё недовольство по этому поводу. А которые наиболее ядовитые, те подначивать начали. А какой-то в синем картузе, подлая его душа, говорит:

— А ты,— говорит,— милый, стукани вот вдребезги по окну, а мы,— говорит,— пущай посмотрим,— заметут тебя, или тебе ничего не будет. Или,— говорит,— ещё того чище,— стекла ты не тронь, а останови поезд за эту ручку… Это тормоз…

Володька говорит:

— За какую за эту ручку? Ты,— говорит,— паразит, точнее выражайся.

Который в синем картузе отвечает:

— Да вот за эту. Это тормоз Вестингауза. 1 Дергани его слева в эту сторону.

Публика и гражданин, у которого вата в ухе, начали, конечно, останавливать поднатчика. Дескать, довольно стыдно трезвые идеи внушать окосевшему человеку.

А Володька Боков встал и слева как дерганёт ручку.

Тут все и онемели сразу. Молчание сразу среди пассажиров наступило. Только слышно, как колесья чукают. И ничего больше. Который в синем картузе, тот ахнул.

— Ах,— говорит,— холера, остановил ведь…

Тут многие с места повскакали. Который в синем картузе — на площадку пытался выйти от греха. Пассажиры не пустили.

У которого вата в ухе, тот говорит:

— Это хулиганство. Сейчас ведь поезд остановится… Транспорт от этого изнашивается. Задержка, кроме того.

Володька Боков сам испугался малость.

— Держите,— говорит,— этого, который в синем картузе. Пущай вместе сядем. Он меня подначил. А поезд между тем враз не остановился.

Публика говорит:

— Враз и не может поезд останавливаться. Хотя и дачный поезд, а ему после тормоза разбег полагается — двадцать пять саженей. А по мокрым рельсам и того больше.

А поезд между тем идёт и идёт себе.

Версту проехали — незаметно остановки.

У которого вата в ухе — говорит:

— Тормоз-то,— говорит,— кажись, тово… неисправный.

Володька говорит:

— Я ж и говорю: ни хрена мне не будет. Выкусили?

И сел. А на остановке вышел на площадку, освежился малость и домой прибыл трезвый, что стеклышко.