Гиппопотам с огромным брюхом
Живет в Яванских тростниках,
Где в каждой яме стонут глухо
Чудовища, как в страшных снах.
Свистит боа, скользя над кручей,
Тигр угрожающе рычит,
И буйвол фыркает могучий,
А он пасется или спит.
Ни стрел, ни острых ассагаев, —
Он не боится ничего,
И пули меткие сипаев
Скользят по панцирю его.
И я в родне гиппопотама:
Одет в броню моих святынь,
Иду торжественно и прямо
Без страха посреди пустынь.
Слаб человек душой и телом
И только духом он силён.
Не потому ли ангел белый?
У каждого во рту нога его соседа,
А степь сияет. Летний вечер тих.
След скарабея на бархане
Напомнил мне узор на ткани,
Как будто вышила рука
Волну и точки – след жука.
Под елью, на поляне,
С утра переполох —
И крик, и бормотанье:
— Kуд… ах!
Эй, скажи, что это значит,
Ты, кого в ярмо впрягают,
Чью свободу попирают!
О город, город, о город, город,
в твою родную рвануться прорубь!
А я на выезде из Бологого
застряла в запасных путях,
и пусто-пусто, и голо-голо
в прямолинейных моих стихах.
Нет комментариев