Когда спокойно так и равнодушно мы
Внимали музыке священного размера,
Напрасно за собой звала нас тень Гомера
На Илионские, туманные холмы.
Но Пушкин мраморный увидел из угла
Незрячими, навек спокойными глазами
Полет торжественный встревоженного нами
Малоазийского, бессмертного орла.
Слаб человек душой и телом
И только духом он силён.
Не потому ли ангел белый?
У каждого во рту нога его соседа,
А степь сияет. Летний вечер тих.
След скарабея на бархане
Напомнил мне узор на ткани,
Как будто вышила рука
Волну и точки – след жука.
Под елью, на поляне,
С утра переполох —
И крик, и бормотанье:
— Kуд… ах!
Эй, скажи, что это значит,
Ты, кого в ярмо впрягают,
Чью свободу попирают!
О город, город, о город, город,
в твою родную рвануться прорубь!
А я на выезде из Бологого
застряла в запасных путях,
и пусто-пусто, и голо-голо
в прямолинейных моих стихах.
Нет комментариев