В доброй вести, нежный друг, не откажи,
При звездах прийти на луг — не откажи.

И в бальзаме, кроткий врач души моей,
Чтоб унять мой злой недуг, — не откажи.

В леденцах румяных уст, чтобы мой взор
За слезами не потух, — не откажи.

В пище тем устам, что юности твоей
Воспевают гимны вслух, — не откажи.

И во всём, на что завистливо в ночи
Смотрит неба звездный круг, — не откажи.

В том, чему отдавшись раз, хотя на миг,
Веки счастья помнит дух, — не откажи.

Ты так любишь гулять;
Отчего ты опять
Робко жмешься?
Зори — нет их нежней,
И таких уж ночей
Не дождёшься.

— Милый мой, мне невмочь,
Истомилась, всю ночь
Тосковала.
Я бежала к прудам,
А тебя я и там
Не сыскала.

Но уж дальше к пруду
Ни за что не пойду,
Хоть брани ты.
Там над самой водой
Странный, черный, кривой
Пень ракиты.
И не вижу я пня,
И хватает меня
Страх напрасный,—
Так и кажется мне,
Что стоит при луне
Тот ужасный!

Слеза слезу с ланиты жаркой гонит,
Мечта мечту теснит из сердца вон;
Мгновение мгновение хоронит,
И блещет храм на месте похорон.

Крылатый сон опережает брата,
За тучею несутся облака,
Как велика души моей утрата!
Как рана сердца страшно глубока!

Но мой покров я жарко обнимаю,
Хочу, чтоб с ним кипела страсть моя;
Нет, и забывшись, я не забываю, —
Нет, и в ночи безумно плачу я!

Как отрок зарею
Лукавые сны вспоминает,
Я звука душою
Ищу, что в душе обитает.

Хоть в сердце нет веры
В живое преданий наследство,
Люблю я химеры,
Где рдеет румяное детство.

Быть может, что сонный
Со сном золотым встрепенется
Иль стих благовонный
Из уст разомкнутых польется.