Сижу я раз с моим приятелем-столяром в цирке. Он меня в бок толкает:

— Смотри, смотри! Ах, чтоб ты пропал. Без промаху!

На арене жонглер. Кладет на задок, на пятку стеклышко, ногой подбрасывает и ловит в глаз, как монокль: ногой дрыг — и стекло в глазу.

Мой приятель хлопает, ногами топочет.

— Ах ты шельмец, — кричит, — а ну еще! Бис! Бис! Пропади ты совсем!

А тот, как ему нипочем: ногой дрыг — и готово!

Миллионы плакатов висят на стенах по всему миру, цветные, яркие; миллионы красочных книг лежат на столах, на полках, на прилавках, и редко кто знает, кому обязаны люди, что могут за гроши купить цветную картину, кто это дал способ машинным путем в миллионах множить цветную печать.

Давно уже люди печатали буквы, печатали и одноцветные гравюры. Гравюры раскрашивали от руки.

На площади стояла толпа. Все смотрели, как раздувают воздушный шар. А шар стоял поверх толпы, огромный, выше колокольни. Весь из коричневой материи. А на нем сетка из веревок. От сетки в бока канаты, и за канаты уцепились люди, держат. А шар рвется вверх. Шар хоть большой, да зато легкий: он легким духом надут. Ему в воздухе что пробке на дне: так его вверх и тянет.

Внизу шара сетка сбегается, и там привязано деревянное кольцо, как обод от колеса.

Я помню, как у нас в квартире провели электричество. Электричество тогда в редкость было. Я тогда еще мальчишкой был. Монтер, уходя, повернул выключатель и говорит:

— Ну вот, готово! Горит.

Я смотрю — засияли стеклянные баночки. А монтер выключателем — трык! — и все потухло.

Когда он ушел, все бросились пробовать. Я думал, что ни у кого не выйдет. Это монтер только может.