В полночь вселенная пахнет звёздами.

Годы захлопываются …, как двери отдельных номеров… И единственное, что остается, — это крупица мужества.
Сожалений не остается.

Где ложь и где правда, знает только Бог. Но если он Бог, то не может существовать ни лжи, ни правды. Тогда все — Бог. Лживым было бы только то, что вне его.
Если же существовало бы что-нибудь вне его или противоположное ему, он был бы только ограниченным богом.
А ограниченный бог — не Бог. Значит, или все правда, или Бога нет.
Видишь, как просто.
—

— Видите! — с горечью восклицает Генрих, обращаясь к Ризенфельду. — Поэтому мы и войну проиграли! Во всём виновата наша расхлябанная интеллигенция и евреи.
— И велосипедисты, — добавляет Ризенфельд.
— При чём тут велосипедисты? — в свою очередь удивляется Генрих.
— А при чём тут евреи?