На страстной неделе бабка Фекла сильно разорилась— купила за двугривенный свечку и поставила ее перед угодником.

Фекла долго и старательно прилаживала свечку поближе к образу. А когда приладила, отошла несколько поодаль и, любуясь на дело своих рук, принялась молиться и просить себе всяких льгот и милостей взамен истраченного двугривенного.

Фекла долго молилась, бормоча себе под нос всякие свои мелкие просьбишки, потом,

стукнув лбом о грязный каменный пол, вздыхая и кряхтя, пошла к исповеди.

В трамвае я всегда езжу в прицепном вагоне.

Народ там более добродушный подбирается.

В переднем вагоне скучно и хмуро, и на ногу никому не наступи. А в прицепке, не говоря уже о ногах, много привольней и веселей.

Иногда там пассажиры разговаривают между собой на отвлеченные философские темы — о честности, например, или о заработной плате. Иногда же случаются и приключения.

— Раньше, граждане, было куда как проще,— сказал Григорий Иванович.— А которые женихи — тем все было как на ладони. Вот, скажем, невеста, вот ее мама, а вот— приданое. А если приданое, то опять- таки какое это приданое: деньгами или, может быть домик на фундаменте.

Ежели деньгами — благородный родитель oбъявляет сумму. А ежели домик на фундаменте, то опять- таки иная речь — какой это домик?

У купца Еремея Бабкина сперли енотовую шубу.

Взвыл купец Еремей Бабкин. Жалко ему, видите ли, шубы.

– Шуба-то, говорит, – больно хороша, граждане. Жалко. Денег не пожалею, а уж найду преступника. Плюну ему в морду.

И вот вызвал Еремей Бабкин уголовную собаку-ищейку. Является этакий человек в кепочке, в обмотках, а при нем собака. Этакая даже собачища – коричневая, морда острая и несимпатичная.