Я уехал
от весны,
от весенней кутерьмы,
от сосулечной
апрельской
очень мокрой
бахромы.
Я уехал от ручьев,
от мальчишеских боев,
от нахохлившихся почек
и нахальных воробьев,
от стрекота сорочьего,
от нервного брожения,
от головокружения,
и прочего,
и прочего.
Отправляясь в дальний путь
на другой конец страны,
думал:
«Ладно!
Как-нибудь
проживем и без весны…
Мне-то в общем
все равно —
есть она
иль нет ее.

Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому
Стану падать, поймать успеешь?
Ну а если уеду — напишешь?
Я хочу быть с тобой долго
Очень долго…
Всю жизнь, понимаешь?
Я ответа боюсь, знаешь….
Ты ответь мне, но только молча,
Ты глазами ответь, любишь?

О поэтические дела!

Ни между строчек.
Ни напрямик…
Бумага стерпит.
Она — бела.
Читатель
тоже вполне привык.
И можно —
воду сквозь решето.
И можно киснуть
в своем углу.
Писать про это.
Молчать про то.
Играть
в рифмованную игру.
А можно сделать наоборот:
так куролесить
и так дурить,
что даже критик
откроет рот
и позабудет
его закрыть.
Иным такая должность
дана…
Но как мне честным быть
до конца?

Звезды высыпали вдруг
необузданной толпой.
Между летом и зимой
запылала осень
трепетно.
Между стуком двух сердец,
между мною и тобой
есть —
помимо расстояний —
просто разница во времени.
Я обыкновенно жил.
Я с любовью не играл.
Я писал тебе стихи,
ничего взамен
не требуя.
И сейчас пошлю домой
восемнадцать телеграмм.
Ты получишь их не сразу.
Это —
разница во времени.