Кромсаем лёд,
меняем рек теченье,
твердим о том, что дел невпроворот…
Но мы ещё придём
просить прощенья
у этих рек,
барханов
и болот,
у самого гигантского
восхода,
у самого мельчайшего
малька…

Пока об этом
думать неохота.
Сейчас нам не до этого
пока.
Аэродромы,
пирсы
и перроны,
леса без птиц
и земли без воды…
Всё меньше —
окружающей природы.
Всё больше —
окружающей среды.

Неожиданный и благодатный
дождь
беснуется в нашем дворе…
Между датой рожденья
и датой
смерти
кто-то поставит
тире.
Тонкий прочерк.
Осколок пунктира…
За пределом положенных дней
руки мастера
неотвратимо
выбьют минус
на жизни твоей…
Ты живёшь,
негодуешь,
пророчишь.
Ты кричишь
и впадаешь в восторг…

Так неужто
малюсенький прочерк —
не простое тире,
а итог?!

Мы были большими, как время.
Мы были живыми, как время.
Теперь —
мы в легендах прославленных дней.
Теперь —
мы в поэмах и прозе.
Теперь —
мы в граните и бронзе.
Теперь —
мы в безмолвье
могильных камней.

Спасибо за память, потомки.
Спасибо за верность, потомки.
Спасибо
за то, что алеет заря.
Не зря
мы над смертью смеялись!
Не зря
наши слёзы и ярость!
Не зря
наши песни!
И клятвы не зря!

А ты полюбишь,
ты полюбишь.
А ты прольёшься,
как заря.
И сердце — надвое — разрубишь…
А он тебе не скажет:
зря!..

А ты поверишь,
ты поверишь.
Начнёшь
выклянчивать слова.
Ты никогда не овдовеешь…
И всё же будешь —
как вдова.

А ты устанешь,
ты устанешь
смотреть в густеющую тьму.
В квартире мебель переставишь…
А он не спросит:
почему?..

А ты привыкнешь,
ты привыкнешь.
И будет ночь белым-бела.