Я прошу,
хоть ненадолго,
грусть моя,
ты покинь меня!
Облаком,
сизым облаком
ты полети к родному дому.
Отсюда к родному дому.

Берег мой,
покажись вдали
краешком,
тонкой линией.
Берег мой,
берег ласковый,
ах, до тебя, родной, доплыть бы!
Доплыть бы, хотя б когда-нибудь.

Где-то далеко, очень далеко
идут грибные дожди.
Прямо у реки,
в маленьком саду
созрели вишни,
наклонясь до земли.

Об этом,
товарищ,
не вспомнить нельзя.
В одной эскадрилье
служили друзья.
И было на службе
и в сердце у них
огромное небо —
одно на двоих.

Летали,
дружили
в небесной дали.
Рукою до звёзд
дотянуться могли.
Беда подступила,
как слёзы
к глазам, —
однажды в полёте
мотор отказал.

И надо бы прыгать —
не вышел
полёт.
Но рухнет на город
пустой самолёт!
Пройдёт,
не оставив живого следа.

Остался дом за дымкою степною,
не скоро я к нему вернусь обратно.
Ты только будь, пожалуйста, со мною,
товарищ Правда,
товарищ Правда!

Я всё смогу, я клятвы не нарушу,
своим дыханьем землю обогрею.
Ты только прикажи —
и я не струшу,
товарищ Время,
товарищ Время!

Я снова поднимаюсь по тревоге.
И снова бой, такой, что пулям тесно!
Ты только не взорвись
на полдороге,
товарищ Сердце,
товарищ Сердце!

Я сегодня до зари
встану.
По широкому пройду
полю.
Что-то с памятью моей
стало:
всё, что было не со мной,
помню.
Бьют дождинки по щекам
впалым.
Для вселенной двадцать лет —
мало.
Даже не был я знаком
с парнем,
обещавшим:
«Я вернусь, мама!..»

А степная трава
пахнет горечью.
Молодые ветра
зелены.
Просыпаемся мы.
И грохочет над полночью
то ли гроза,
то ли эхо
прошедшей войны.