Существовала некогда пословица,
Что дети не живут, а жить готовятся.
Но вряд ли в жизни пригодится тот,
Кто, жить готовясь, в детстве не живет.

Мне рассказывал смоленский
Паренек:
— В нашей школе деревенской
Шел урок.

Проходили мы частицы
«Не» и «ни».
А в селе стояли фрицы
В эти дни.

Обобрали наши школы
И дома.
Наша школа стала голой,
Как тюрьма.

Из ворот избы соседской
Угловой
К нам в окно глядел немецкий
Часовой.

И сказал учитель: «Фразу
Дайте мне,
Чтобы в ней встречались сразу
«Ни» и «не».»

Мы взглянули на солдата
У ворот
И сказали: «От расплаты
НИ один фашист проклятый
НЕ уйдет!»

В одной из местных газет и по радио промелькнуло сообщение о выходе «Сонат Шопена» в моем переводе.

Помни, пишущий в газеты
Или вольный сын эфира:
Не сонаты, а сонеты,
Не Шопена, а Шекспира!

Окна дачные раскрыты,
И грохочет день-деньской
Граммофонный бас сердитый:
«На земле весь род людской!..»

Чуть испортилась машинка,
Я воскрес! (А погибал!..)
Но опять пошла пластинка:
«Сатана там правит бал!»

Поневоле затоскуешь:
Горемычная судьба!..
«Что ты, Ленский, не танцуешь?»
Спросит подлая труба.

Тяжким полднем знойно пышет
Раскаленный небосклон…
«Ветерочек чуть-чуть дышит», —
Напевает граммофон.