Вы мой Плутарх, Борис Галанов,
Но не пишите обо мне,
Что я блистал среди уланов
И пал от пули на войне.

Из Нюрнберга, где ждут процесса,
На днях известье пришло о том,
Что у фашиста Рудольфа Гесса
Отшибло память перед судом…

Как сообщает об этом пресса,
Забыл он десять последних лет.
В разбитом сердце Рудольфа Гесса
Воспоминаний о прошлом нет!

Забыл, что звали его Рудольфом,
Забыл свой город, свою страну.
Забыл, как с другом своим Адольфом
Он мировую зажег войну.

На все былое легла завеса…
Но не избегнет злодей суда.

Есть на крыше соседнего дома
У меня молчаливый знакомый.

Хоть по правде сказать, он со мной незнаком
И не знает, что я существую,
Но я вижу частенько его за окном
Ранним утром в погоду любую.

По железным ступенькам ползет паренек,
Поднимаясь все выше и выше.
Доползет до конца — и шальной ветерок
Хохолок его треплет на крыше.

Рыжеватый подросток с крутым хохолком —
Удалой командир эскадрильи.

Шурша узорчатою шиной
На каждом толстом колесе,
Неслась машина за машиной
Через поселок по шоссе.

А на веревке, с перепугу
Тараща белые глаза,
Как ножка циркуля, по кругу
Сердито бегала коза.

Она сердилась, что колонны
Машин, бегущих из Москвы,
Тревожат мир ее зеленый
Ольховых веток и травы.

Поэт, не будь козе подобен.
Ты не коза, а человек.
Так не сердись, что неудобен
Индустриальный этот век.