Власть безграничная природы
Нам потому не тяжела,
Что чувство видимой свободы
Она живущему дала.

Жила она в Берлине. Служила машинисткой,
Строчила что есть мочи отчеты и счета
И этой бесконечной, трескучей перепиской
Была с утра до ночи усердно занята.

Накинув пелеринку на вздернутые плечи,
Весь день она писала, а вечером опять
Садилась за машинку, чтоб Гитлеровы речи
Под синюю копирку семь раз переписать.

Быть может, машинистка была антифашистка
Или писала просто для тренировки рук, —
Никто не знает точно, но только еженощно
Выстукивала срочно речей по двадцать штук.

Как и сама ты предсказала,
Лучом, дошедшим до земли,
Когда звезды уже не стало,
Твои стихи до нас дошли.

Тебя мы слышим в каждой фразе,
Где спор ведут между собой
Цветной узор славянской вязи
С цыганской страстной ворожбой.

Но так отчетливо видна,
Едва одета легкой тканью,
Душа, открытая страданью,
Страстям открытая до дна.

Пусть безогляден был твой путь
Бездомной птицы-одиночки, —
Себя ты до последней строчки
Успела родине вернуть.

Шел я сам по себе,
Говорил я себе,
Говорил я себе самому:
— Ты следи за собой
Да гляди за собой,
Не нужны мы с тобой никому!

Отвечал я себе,
И сказал я себе,
И сказал самому себе так:
— Сам следи за собой
Да гляди за собой.
Ишь учить меня вздумал, дурак!