Мой верный друг Андрей Храбров,
Заядлый экскурсант,
По части ловли комаров
Имел большой талант.

Их было на его счету
Семьсот семнадцать штук,
Он бил их прямо на лету
Посредством длинных рук.

Летит откуда-то комар,
Звенит как дурачок,
Вдруг неожиданный удар —
И он уже молчок!

Куда б, на что б комар ни сел,
Наш снайпер тут как тут, —
Взят комаришка на прицел,
И вмиг ему капут…

В тиши июньских вечеров,
Своих врагов губя,
Наотмашь бил Андрей Храбров
И самого себя.

Из Юлиана Тувима

Грустный, сонный, невеселый
Ежи наш пришел из школы,
Сел к столу, разок зевнул
И над книжками заснул.

Тут явились три словечка:
«Апельсин», «Сосна», «Колечко».

Подошли они все трое
И сказали: «Что такое?
Что ты, Ежи, сделал с нами?
Мы пожалуемся маме!»

«Я, — воскликнул «Апельсин», —
Никакой не «Опельсын»!» —
«Я, — расплакалось «Колечко», —
Никакая не «Калечка»!»

Холодный сапожник
У наших ворот
Дырявую обувь
В починку берет.

Весь день
Продувает его ветерком.
Он песни поет
И стучит молотком.

Несут ему туфли,
Несут сапоги:
— Сапожник, сапожник,
Скорей помоги!

Подметки подбей —
Прохудились они.
Заплату поставь
И каблук почини.

И тонкую дратву
Сапожник возьмет,
И шило достанет,
И шилом кольнет.

Починены туфли,
Починен сапог.

Из Юлиана Тувима

Как лента блестящая,
Речка течет
Настоящая.
И днем течет,
И ночью течет —
Направо свернет,
Налево свернет.
А в речке вода леденящая,
У берегов ворчливая,
А посередке ленивая.

А чего ей ворчать, речной-то воде?
Об этом не скажет никто и нигде.

Пожалуй, камни да рыбы
Об этом сказать могли бы,
Но рыбы молчат,
И камни молчат,
Как рыбы.