Вставал над озером рассвет,
И пулемет затих.
Мы видим — лейтенанта нет
Среди бойцов живых.

И молча головы склонил
Наш пулеметный взвод.
Еще вчера он с нами был
И пел и вел вперед.

Его в строю сегодня нет.
Мы бережно храним
Пробитый пулею билет —
Он шел в атаку с ним.

Наш лейтенант носил его
У сердца своего.

Уже — конец.
Уже — петля на шее.
Толпятся палачи,
С убийством торопясь.
Но на мгновенье замерли злодеи,
Когда веревка вдруг оборвалась…

И партизан, под виселицей стоя,
Сказал с усмешкой
В свой последний час:
— Как и веревка, все у вас гнилое!
Захватчики!
Я презираю вас!..

Белой сирени
Большую корзину
Бережно вынесли
Из магазина.

Веткой душистой
Людей задевая,
Сняли корзину
С площадки трамвая.

В двери войдя,
Пронесли по палате,
На пол поставили
Возле кровати.

Утром сказали,
Что будет здоров
Красноармеец
Товарищ Петров.

Утром в контору
Районной больницы
Первая почта
Приходит с границы.

Пишут колхозники
И пограничники,
Пишут из школы
Ребята-отличники:

«Принял в атаке
Удар штыковой
Нашей заставы
Боец рядовой.

Эта лента голубая —
Снята с девичьих волос,
Эта лента голубая
С украинских русых кос.

Эта вышивка — с кровати,
Этот перстень — снят с руки
Черной ночью, в мирной хате,
В деревушке у реки.

Из больницы — бумазея,
Занавески — со стены
Подожженного музея
Древнерусской старины.

Эти две витые ручки
Были сорваны с дверей —
Трех солдат к любимой внучке
Не пускал старик еврей.