Часы покажут быстроту минуты,
А зеркало — утрату красоты:
Пусть мыслей сокровенные маршруты
Заполнят эти чистые листы.
Лениво в вечность тенью воровскою
Крадется стрелка — в зеркало смотреть
Без грусти невозможно и с тоскою
Глядим на подступающую Смерть.
Пусть мысли — вскормленные мозгом дети —
Найдут в заветном дневнике приют:
В нем «я» твое родные чада эти
Надолго для тебя же сберегут.

Мой стих от блеска внешнего далек,
Не признает быстротекущей моды.
Зачем чураюсь новомодных строк,
Известные выращивая всходы?
Зачем все той же пользуюсь иглой,
В костюм обычный стих свой наряжая,
Когда все понимают, кто портной,
По выкройке знакомой признавая?
Затем, что в сердце тот же вечный зов,
Затем, что видеть радостно наряды
Из непридуманных, житейских слов,
Что без затей мой стих украсить рады.

Ты для меня как хлеб для бедняка,
Как животворный ливень для пустыни,
А я как тот скупец у сундука —
Нет драгоценней для него святыни,
Когда он ворожит над сундуком:
То золотом в открытую гордится,
То кладом наслаждается тайком,
То спрячет — похитителя боится.
Так я — то объедаюсь за троих,
То голодаю, жду подачки-взгляда;
Я счастье получил из рук твоих,
И ничего иного мне не надо:
Ты рядом — я в три горла ем и ем,
А ты вдали — еды лишен совсем.

Но знай: пускай ни выкуп, ни залог
Меня из рокового заточенья
Не вызволят — нетленность этих строк
Поможет мне преодолеть забвенье.
Мой прах — земле, она свое возьмет,
Нетронутым оставив остальное;
Мой дух — тебе, на все века вперед,
Чтоб ты всегда беседовал со мною.
Тебе — все лучшее, что есть во мне,
Червям — мое беспомощное тело,
Которое однажды в тишине
Пронзит клинок разбойный озверело.