Живу одна
В ущельях гор.
Трава душистая — мои наряды,
Стан подпоясан стеблями нюйло.
В глазах — таится смех,
Играет легкая улыбка на устах.
Царевич обо мне тоскует,
Красой и статью очарован.
Я запрягаю красных леопардов,
Несутся кошки дикие вослед.
Травой синьи увита колесница,
И древко флага — ветвь цветущая корицы.
Шилань, душистая трава, — моя одежда,
А пояс — стебли ароматные духэн.
Кто знал, что смерть уж, притаившись, ждет?
Не в старости под бременем страданий, —
Теперь, в расцвете сил и упований,
Его чуть слышно за руку возьмет,
Стан нежно обоймет и уведет?..
Прекрасна смерть солдата на войне,
Есть смерть еще славнее и ужасней,
Но ничего нет выше и прекрасней,
Чем так сгореть на внутреннем огне
И гнева, и любви к родной стране.
Нет, не коварный враг его убил,
Не под чужою он погиб рукою, —
Но он с такой безумною тоскою
Измученную родину любил,
Что сам себя сознательно губил.
(очередной прикол)
Вчера я поспорил
С одним драчуном
О том, что такое
Ньютонов бином.
Я очень гордился,
Что знаю урок.
Но всё-таки сбился.
И кажется, с ног…
Хотя бы ты ушел, мне суждено судьбою
Дышать в твоей тени. С тех пор, как мой порог
Ты раз переступил, мой гордый дух не мог
Уйти в свой скрытый мир и быть самим собою.
И если руку я, под твердью голубою,
Ликуя, окуну в лучей живой поток,
Ладонь мою пронзит мучительный ожог, —
Сознанье, что она не стиснута тобою.
Нет бездны, что могла б нас разделить вполне.
И сердце я твое в моем всё глубже чую, —
Что бьется за тебя и за меня вдвойне.
