Люблю вечерний свет, и первые огни,
И небо бледное, где звезд еще не видно.
Как странен взор людей в медлительной тени,
Им на меня глядеть не страшно и не стыдно.
И я с людьми как брат, я все прощаю им,
Печальным, вдумчивым, идущим в тихой смене,
За то, что вместе мы на грани снов скользим,
За то, что и они, как я, — причастны тени.

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный,
Что стих мой звонкий римские юноши
На шумном пире повторяют,
Ритм выбивая узорной чашей.
Не тем горжусь я, Юлией избранный,
Что стих мой нежный губы красавицы
Твердят, когда она снимает
Строфий, готовясь сойти на ложе.
Надеждой высшей дух мой возносится,
Хочу я верить, — боги позволили, —
Что будут звуки этих песен
Некогда слышны в безвестных странах.

Случайность и намеренность
Их разум разделил,
Не верю я в уверенность
И в силу наших сил.
Творим мы волю божию,
Намеренья Судьбы, —
Идем по бездорожию
В оковах, как рабы.
Но жажда совершенного —
Величия залог.
Мы выше мира тленного,
И в наших душах — бог.

Мы — двое, брошенные в трюм,
В оковах на полу простертые.
Едва доходит в глуби мертвые
Далеких волн неровный шум.
Прошли мы ужасы Суда,
И приговоры нам прочитаны,
И нас влечет корабль испытанный
Из мира жизни навсегда.
Зачем же ты, лицом упав
На доски жесткие, холодные,
Твердишь про области свободные,
Про воздух гор и запах трав!
Забудь о радостных путях,
Забудь благоуханья смольные,
Наш мир — недели подневольные,
Наш мир — молчанье, мрак и прах.