Трава блестит под солнцем ярко;
земля весенняя согрета;
мелькнула первая карета
в аллеях парка.

И, где вчера лишь ворон каркал,
один, среди морозных елей, —
сегодня птицы вдруг запели
в аллеях парка.

Весенний ветер слишком жарко
ласкает гипсовые плечи;
всё те же поцелуи, речи —
в аллеях парка.

(перевод Бориса Марковского)

Лучи, что из окна ко мне на стол упали,
Весенний гам и крик задорных воробьев,
На темной лестнице далекий звук рояли
Или лазурь небес, что ярко засияли
Там, меж кирпичных стен теснящихся домов, —
Вот все, что нужно мне для смутного волненья,
Когда бываешь рад, не ведая чему,
И хочется рыдать, и жаждешь вдохновенья,
Когда забыть готов суровую зиму.
Я счастлив только тем, что позабыл мученья,
Что все-таки мне мил и дорог Божий свет,
Что скоро будет май и зашумят дубравы,
Я счастлив, как дитя, тем, что мне двадцать лет,
Я счастлив без любви, без гордых дел и славы.

Хоть прекрасна весна и вино веселит,
Но не пейте вина – мохтасеб не велит!
Сух верховный закон этих смутных времен.
Пей тайком, пей с умом, делай ханжеский вид.
Сядь, как дервиш, в углу, спрячь в рукав пиалу.
Нынче мир не вином – алой кровью залит.
Если пролил вино – смой слезами пятно,
Дескать: «Праведник я! В мире правда царит!»
Свод небес надо мной – образ кривды земной,
Счастья здесь не найдешь – только сердце болит,
Небеса – решето.

С. Соловьеву

Жарко. Пыльные бульвары.
Лимонад. Влюбленных пары.
Дети, тачки и песок.
Голубей глухие стоны,
Липы, солнце, перезвоны,
Одуванчика глазок.
Гимназистка, гимназистик.
Он кладет ей в книгу листик.
Бантик снят с его косы.
«Хронология, законы…» —
«У кузена нашей бонны
Так закручены усы!»
Вот студент. Он из «идейных»,
С ним две барышни «кисейных».
По песку рисует зонт.