Весна торжественно вступила
В свои законные права.
Прошла по городу игриво
Подняв повыше рукава.

Лучами в окна заглянула,
По крыше ветром пронеслась,
С макушек снег шутя встряхнула,
Ручьями плавно разлилась.

Теплом коснулась оперений
Дремавших птиц под козырьком.
С улыбкой слушала их пение
Любуясь розой за окном!

1

То не белая купавица
Расцвела над синью вод —
С Красной Горки раскрасавица
Ярью-зеленью идет.

Пава павой, поступь ходкая,
На ланитах — маков цвет,
На устах — улыбка кроткая,
Светел-радошен привет.

Красота голубоокая, —
Глубже моря ясный взгляд,
Шея — кипень, грудь высокая,
Руса косынька — до пят.

Летник — празелень, оборчатый —
Облегает стройный стан;
Голубой под ним, узорчатый
Аксамитный сарафан…

За повязку, зернью шитую,
Переброшена фата:
Ото взоров неукрытою
Расцветает красота…

Ни запястий, ни мониста нет,
Ожерелий и колец;
И без них-то взглянешь — выстынет
Сердце, выгорит вконец!

Белым, синим расцвело
всё по самый окоём.
Вечер соткан серебром;
одиноко и тепло.

Жизнь цветёт среди невзгод,
сладостен покой крестов.
Смолкнул звон колоколов.
Чудесам потерян счёт.

Свет сверкает, трепеща,
и луга нежным-нежны.
Обещания весны,
трепет влажного плюща.

Юнь хлебов и лоз окрест,
полон чудных сил орган;
вышним светом осиян
вожделенный зов и крест.

Старик какой-то всходит на крыльцо,
Под бременем годов своих шатаясь,
И, как официальное лицо,
Стоит на белорусской крыше аист.
Желаниями грудь моя полна.
Пришёл апрель. Опять весна опознана,
Опять она пришла — моя весна,
Но слишком поздняя,
Но очень, очень поздняя.