Полувесна и полуосень!
В прорыве мутных облаков
Плывет задумчивая просинь.
Во влажных далях лес лилов.
Прибита ветром к придорожью
Листа осеннего руда,
И точно холод ходит дрожью
По зябкой тихости пруда.
Но вспыхнет зной не в этом небе ль?
В листве не этих ли дубрав?
Уж юный зеленеет стебель
В сединах прошлолетних трав.
Георгу фон Гуку
Это было в тот вечер, в тот вечер.
Дома закипали как чайники.
Из окон рвалось клокотанье любви.
И «любовь не картошка»
И «твои обнаженные плечи»
Кружились в паническом вальсе,
Летали и пели как львы.
Но вот грохнул подъезд и залаял звонок.
Весна подымалась по лестнице молча.
И каждый вдруг вспомнил что он одинок.
Кричал, одинок! задыхаясь от желчи.
Весело аукнула
Из лесу весна,
Ей медведь откликнулся
Проурчав со сна.
Поскакали зайки к ней,
Прилетел к ней грач;
Покатился ёжик вслед,
Как колючий мяч.
Всполошилась белочка,
Глянув из дупла, –
Дождалась пушистая
Света и тепла!
Гордо приосанился
Посветлевший бор;
На ветвях коричневых
Грянул птичий хор.
Февраль… Февральская весна.
Не календарно потеплело.
Теряют силу имена
И не подходят то и дело.
Душа в смущении, она
Ещё зимой не насладилась,
Ей не понятен вкус вина,
Что мартом, загодя открылось.
Художник, кутаясь в шарфы,
Рисует синий снег и стужу.
Ему не интересны лужи,
Не к месту спятившей весны.
И у меня в словах – колтун.
Гребёнка строк не пролезает.
Мне нужен цвет студёных лун,
Мне нужен слог, что не растает.
