Перевод Н. Рыковой
Чтоб жить достойно, мудро, ясно,
Готов любить я всей душой
Волненье, трепет, свет и зной
В сердцах людей и на земле прекрасной.
Прошла зима, вот март, затем апрель
И лета раннего блаженный, легкий хмель.
Глициния цветет, и в солнечном пожаре
Сиянья радуги алей, желтей, синей;
Рои мельчайших тварей
Кишат и трудятся на ней.
О, этот блеск мелькнувшего крыла,
И тела тонкая игла,
Их лапки, щупальца и спинки,
Когда, усевшись на травинке,
Они почиститься спешат!
Наступила зима. Песнопевец,
не сошедший с ума, не умолкший,
видит след на тропинке волчий
и, как дятел-краснодеревец,
забирается на сосну,
чтоб расширить свой кругозор,
разглядев получше узор,
оттеняющий белизну.
Россыпь следов снега’
на холмах испещрила, будто
в постели красавицы утро
рассыпало жемчуга.
Среди полей и дорог
перепутались нити.
Не по плечу Артемиде
их собрать в бугорок.
1. Утро ареста
Эта утренне хмурая
Непроглядная тьма —
Полуосень понурая
Иль двойная зима?
Утро бедное, бледное,
Утро робких калек
(Душ их радость победная
Не коснется вовек!).
Город встал без желания
Для ненужного зла,
Как игрок, состояние
Проигравший дотла,
На мгновенье забывшийся
И проснувшийся вновь,
Чтобы вспомнить приснившийся
Сон про свет и любовь,
С неушедшей дремотою
В воспаленных глазах
И с унылой ломотою
В омертвевших костях!
1
Смотри! Обернись! Ведь не поздно.
Я не угрожаю, но — жаль…
И небо не будет звездно,
и ветви остынут дрожа.
Взгляни, улыбнись, еще встанешь,
еще подойдешь, как тогда.
Да нет, не вернешь, не растянешь
спрессованные года!
И ты не найдешь в себе силы,
и я не придумаю слов.
Что было — под корень скосило,
что было — быльем поросло.
2
Ты меня смертельно обидела.
Подождала, подстерегла,
злее самого злого грабителя
оглушила из-за угла.
